конечно, это не все ворчалки и пыхтелки. в скором времени будет еще один сборничек.

внимание:

Вжаться в грязь ненавистными впалыми
Губами пить нелюбимую музыку лета
Осени какая хрен разница
В том что я здесь в том что ты где-то
Рвать распашонки на лоскутки
Длинною в рифму, длинною в строчку
Жаль твои лоскутки коротки
Жаль что мы по одиночке
Расселись рванными рядами по углам
Кто-куда разбежались разбухли
Листья под серым дождем...

26.07.99 г.

Восхитительной буквой "о"
Колодец неба над котлованом
Рисует нервно, рисует рвано
То что твое, то что мое

28.07.99 г.

Задроченный жизнью в квартире
По кухне в одних трусах
Ходит прыщавый рыцарь
Воюет на свой риск и страх
С каждой фанерной тенью
С каждым глотком молока
Ходит прыщавый рыцарь
По лезвию потолка

К нему приходят соседи
Стреляют курить и сопят
Спят и гадят под дверью
И уходить не хотят
Рыцарь ползет по прихожей
Падает на пол слеза
Чем-то отец недоволен
И недовольна жена

Рыцарь ползет по прихожей
Рыцарь играет в войну
Ему наплевать на соседей
Ему наплевать на жену

Задроченный жизнью в квартире
По кухне в одних трусах
Ходит прыщавый рыцарь
Воюет на свой риск и страх

14.07.99 г.

Руки-провода связанные торчат
Над столбами моей любви.
Телеграфным звоном уха
Приложись к бетонной груди.

Мои ноги танцуют под дудочку.
Город спит стоя на стреме,
Ему холодно, ему крохотно.
Он в руку ложит сон мне.

Прикоснись автострадой к глазам
Спеленай мои скомканные вены
К черту рифмы -- я построю сам
Свой город сокровенный...

16.08.99 г.

Здесь слишком рано начинается утро
Внезапно как нож под ребро
Солнышко навылет через прозрачную кожу
Светит лампой дневного света
Греет ладони огоньком зажигалки
Лижет руки преданной крысой

В проеме распятая рама окна
Внезапный декабрь шьет белый саван
Кому повезет в боях за тепло?
Этим внезапным утром страшно
Страшно проснуться и не успеть
Увидеть твои глаза

17.08.99 г.

Я свою ненаглядную пьяную осень
Целовал довоенными ртами взасос
Прогрызался наощупь гнилыми зубами
Она похотливо раззевала свои ноги, сука.

Смотрела в окна на истлевшие фонарики
Трогала пальцем оконные рамы
Рисовала пальцем мух убитых наповал
А хули ты хотела, уже первый снег.

А хули ты хотела, уже шесть или семь
Короче поздно, почти ночь
Ложись спать, кофе на дне
Плещется океаном во рту унитаза.

Я свою ненаглядную блядскую осень
Протыкал перестроечным маршем весны
Прогрызался в слепую закрыв глаза рукой
Она хохотала, смеялась и умирала, сука.

1.09 - 2.09.99

Немецко-фашистские окна
В ячейках квартир, где люди пьют чай.
Слепо раскрытые дзоты
Щерятся в небо, ищут где рай.
Старый седой подполковник
С саблей в руке с наганом в груди
Становится на подоконник
Ищет коня, но находит столбы.
Так ему и сбудется

22.09.99

Это как дрожащие пальцы в вентилятор
Дел на копейку, разговоров на вечность
Облезлые женщины в шикарных платьях
Смотрят в сердце и дальше сквозь стенку

Затылком ощущать нагую штукатурку
Праздник прошел,
а мы с тобой как стеклышки
А мы с тобой под дождиком
Трезвые и злые, трезвые и мокрые

Можешь постараться,
спросить меня о вечном
Слушать мои песни, прожить все мои жизни
Я закрою твои глаза ладонью
Ты поможешь мне вспомнить как все было

Пустые улицы в похмельный понедельник
Лезут целоваться
с каждым нервным встречным
Закрой глаза, сядь со мною рядом
Будь таким как я, будь бесконечным

08.11.99 г.

Слишком темные сны
Слишком широкие улицы
От зимы до несчастной весны
Навряд ли что-нибудь сбудется

Навряд ли кто-нибудь встретится
При переходе времени
С летнего не зимнее
С вечного на незаметное

10.11.99 г.

Да я и не собирался умирать
Пока не закончится зима
Пока лежит снег на моих губах
Пока небо скучнеет в твоих глазах

Да я и не собирался пить
Слишком много случилось вчера
Слишком странно говорить с тобой
И не видеть тебя, не видеть тебя

Да я и не собирался жить
Просто очень трудно не спать 300 лет
Просто очень нудно смотреть в окно
Когда на улице падает снег

Видно на улице мертвый час
Спит пехота моей любви
Знаешь, а это все-таки шанс
Замерзнуть в окопах холодной войны

22.11.99 г.

Называйте как вам надо
Липкой правдой обмотайте
Все равно я бесконечен
Все одно я одиночен
Как последний в магазине
Как трассирующий в небе
Как запуганный прицелом
Словно гвоздь я заколочен

Улыбайтесь как хотите
Заставляйте делать вещи
Только я неограничен
Только я неполномочен
Я бессмертно поэтичен
Я любезно обесточен
То ли битами забитый
То ли осенью задрочен

Забывайте что случилось
Обхватив лицо руками
Мои вены несомненно
Не дождутся теплой ванны
Это так недальновидно
Это просто неприлично
Все равно меня не видно
Я еще весной растаял...

26.11.99 г.

Утром все кажется слишком правильным,
А ну его на хуй, такое утро.
Только без паники, еще будет ночь.
Я обещаю, я постараюсь...

Вот это расклад -- пар изо рта.
Я как дракон, пожирающий небо,
В звездах запутался, словно распяли,
Дунули, плюнули, весь век не спали.
Весь век торчали как фонари
Над моей головой, нимбом из стали.
Ты посмотри -- скоро зима,
А мы с тобой ни одной не поймали...
Ни одной, блядь, звезды,
Не спрятать в кармане.
Рукой подать,
А пальцы срезает.
Дайте перчатки,
Стремно и больно.
Ни одной, блядь, звезды
Не спрятать в кармане.

Так и будем сидеть и молчать,
Друг на друга смотреть из окопов.
Стрелять глазами и песни мычать
И без стыда при всех умирать
На белых, покинутых тропах
Зимы.

Слишком все это кажется правильным
А ну ее на хуй, такую песню.
Только без паники, еще будет ночь.
Я обещаю, я постараюсь...

29.11.99 г.

Зима сидит на корточках
Зима стучится в форточку
А я на чьих-то поминках
Похоже на своих

За упокой за здравие
Все старые да малые
Вливают в себя стопочки
А я читаю стих

Стою посреди комнаты
И свет стекает золотом
Слова и рифмы катятся
По трещинам пола

И люди улыбаются
Встают блюют шатаются
И песни поют звонкие
И пьют вино с горлА

Никто меня не слушает
А смерть объедки кушает
Снежинками кидается
И рушатся дома

Бегу к себе на кладбище
А смерть за мною тащится
И плавится на солнышке
Раскисшая зима.

28.12.99 г.

Не знаю даже о чем и сказать
В толпе так часто теряются люди
Щурятся глазками злых папирос
Лучше не станет, хуже не будет

Порой мне кажется, что все это зря
Короткий вдох свинца января
Короткий плевок на снег простыни
Тонкие иглы -- вселенские сны.

08.01.2000 г.

Мне нравится когда вокруг тишина
До боли в ушах, зато про нас
И километры столбов по струнке стоят
Чуть слышно гудят электрический вальс

07.02.2000 г.

Я схватил тебя за плечи
Високосных двухтысячных рук
Шевелись же комками созвездий
Безнадежно-улыбчивый друг

Горький сок заграничной помады
Красный круг вокруг рта -- злая кровь
И твоей лихорадки прохлада
Попадает стеклом в мою бровь

Зажимаешь вокзалы в коленях
Пропускашь в себя поезда
Замираешь в языческой лени
И блестят твои лужи-глаза

Мы сидим на безудержной кухне
В холодильнике наших страстей
За окном бледнолицые мухи
А внутри метастазой метель...

28.02.2000 г.

Кругложопая луна в жидких облаках.
Я воюю. За себя. За свой риск и страх.
Горемычные дожди плачут обо мне.
Я стреляю по луне в маскарадном сне.
Улыбается луна. Мокрый полигон.
Я стреляю по луне. Это просто сон.
Отвоеванный плацдарм. Чепчики. Ура.
Марш. Славянка машет мне, гонит со двора.
Все. Не надо. Ухожу. Кончилась война.
Улыбается во мне голая луна.

28.02.2000 г.

Устал. Серьезно.
Принял дозу
Последних радиопрограмм,
А солнце встало в свою позу,
Но право, это не серьезно
Я не скандалю по утрам.

28.02.2000 г.

Сон. Деремся. Я и ты.
Словно так и надо.
Разведенные мосты.
Лезвием прохлады,
Ударяешь под ребро
И в глазах темнеет.
Расплывается пятно.
Змеи-батареи
Оцепили мой раек
Местного масштаба.
Я на кафельном полу
Словно так и надо.
Не спеши, я так устал
И к тому же ранен.
Подсади на пьедестал,
Я -- несчастный Сталин
С гордой финкой под ребром,
Сбитые колени.
Я как памятник окон --
Камнями расстрелян.
Я как памятник себе,
Возвышаюсь сладко
Словно гений из ГБ
Над кирпичной кладкой.
И стою перед тобой,
Вилками распятый...
Ничего, прийдет и наш
Светлый сорок пятый.

02.03.2000 г.

Я -- бледный волк своего одиночества
Завернутый в тень простыни
Шагаю по кухне, по плиткам пророчества
И медленно капают дни
И оседают на светлой эмали
Как слезы мои и твои
Я -- бледный волк своего одиночества
Завернутый в тень простыни.

06.03.2000 г.

Стучит. Оно стучит, зараза
Так, что в висках отдается толчками
Значит живу, шевелюсь, отмерзаю...
Значит задержан здесь злыми врачами.

Знаешь, в моей опустевшей квартире
Я слишком ненужен, слишком обычен
Хищные двери, странные лица
Мне бы сейчас тобой похмелиться...

Выпить бы всю, не оставить ни капли...

09.03.2000 г.

Рви зубами. Последний шанс
Попытка к бегству -- предутренний сон
Мокрые простыни, смятое утро
Лохматое солнце встает проституткой
Над моей разудалой башкой
Над моим непокорным лицом
И целует в трещины-губы
В неприятно стальные зубы
В амбразуры-глаза
цвета зла.
Вот такое блядское утро
С видом на ненастную осень
Дождливую и бесконечную
Как огонек в дрожащей руке.
Немое кино опущеных улиц
Глухое радио застывших лиц
Это все для тебя, если возьмешь
Если захочешь лизать грязный лед
Если успеешь мордой в салат
На юбилее пропитого детства.
Щупая пьяные ноги столов
С рюмкой в руке, с огурцом за щекой.
Ты словно бог холодных закусок
Слонободобная тетенька-голод
С раздутыми от широкой улыбки
Резинотехническими щеками.
Хватаешь вилки, кидаешь в соседей
Скандалишь с виновником
странного праздника
И умираешь прямо в сортире
В горле простуженного унитаза
Тонешь в отверстии раненой уткой
Как в океане полном фекалий.
Праздник удался на славу, поверь мне...
Все разойдутся, а бедный хозяин
Будет сидеть на краю унитаза
Со скорбной улыбкой курить сигарету
И стряхивать пепел тебе на затылок
С просверленной дыркой
для маленькой дудки.
Слушай, в твоей голове барабаны
Флейты и прочая пьяная ересь.
Ты мне сыграй на арфе похмелья
Светлую музыку вздроченных нервов.
И разойдемся... Пришло воскресенье.

18.03.2000 г.

Нет. Очень коротко и ясно.
На все вопросы один ответ.
Нет.
Зачерпывая воду из-под крана дождя
Шептали губы: "дождись меня"
Сплетались руки капканом змей
И капли впивались поцелуем.
Пулей.
Твои глаза в пытливой амбразуре
Прицельно смотрят на меня.
Я. Я словно копоть без огня.
Со знаком качества на лбу
Я в добровольную тюрьму
Свои обрывки заключаю...
На письма чьи-то отвечаю
Одним лишь словом. Нет.
Сквозь строчки вырывается на свет
Моя усталая улыбка
Еще одна типичная ошибка
В ладонях грею солнце-пистолет
И заряжаю словом -- "нет"
Моя последняя ошибка
Последний совести минет.

21.03.2000 г.

Радость жизни
переполняет затылок ощущением тяжести
Нежным окурком тычется в руку
Теплым солнышком лижет глазницы
Все бы ничего, только немного щекотно
Все бы ничего, только стал глупее на год

Так и буду работать сердцем квартиры
Глупо перекачивая кровь эмоций
Туда-сюда, к туалету и на кухню
Прячась от летающих тарелок под диваном.

21.03.2000 г.

В шрамах неба затерялся
мой любимый самолетик
Улыбается зубами тонкошкурая весна
Я стою на эшафоте
перед самым первым взлетом
Я стою на эшафоте мне моя весна тесна

24.03.2000 г.

Целеустремленно бодаться
с собственной совестью
Упираться иллюзорными рогами
ей в мягкую плоть
И чувствовать себя человеком из повести
Человеком с большой буквы "М",
лишенным ног
Человеком ползущим по дикому полюсу
С пистолетом в руках, в ожидании чуда
Человеком без медицинского полиса
В кармане дензнаки с ликом Иуды
Шуршат как партизанские листовки
Как жухлая трава, осенний сон...
Я -- человек без ног, без излишней сноровки
В чужую смерть
как в свою
беззащитно
влюблен.

26.03.2000 г.

Меня поймать во сне
Пришли чужие руки
Подушка вся в поту
Щекочут злые звуки
Держи меня, держи
Сегодня я не пьяный
Сегодня я другой
Я чист и без изъяна
В руках холодный лед
Куда-то исчезает
И кто меня поймет?
И кто меня узнает?

10.06.2000

как бы не порвать вены
не порезать руки
об осколки сна
который мне приснился...
слишком страшный сон,
слишком белый снег
на плечах твоих
на твоих губах.

белое на красном,
невозможно оторваться...
сегодня зима,
а завтра я устану
возможно навсегда,
но знаю, точно знаю --
когда ты рядом
мир молчит.
ему нечего сказать.
все сказано и так,
предельно ясно
и без лишних слов.

26.06.2000

железнодорожные женщины
в ярких одеждах
кидают лопаты в хмурое небо
и нервно-слепые котята прохожие
прячутся словно боятся чего-то
славные женщины пьют самогонку
и улыбаются внятно и просто
они героически тянутся к солнцу
такая у них непростая работа
может быть скоро уйдет злое лето
и в долгожданной прохладе купаясь
женщины скинут с себя, улыбаясь
жилеты, которые к осени зреют
и унесутся в добрую зиму
на механической ржавой дрезине
прохожие выйдут из темных подвалов
и вновь бездорожье окутает нас...

1.07.2000

просто курить, сидя на порожках
это вызов полудремлющему пространству
стряхивать пепел под ноги прохожим,
что может быть лучше такой физзарядки?
бодрые люди на тачках грохочут
как старые боги на колесницах
несмазанно громко скрежещут зубами
и вычисляют маршурты на рынок
я оптимально лояльный курильщик
в мыслях моих ни капли сомненья
а по ночам я пишу на заборах
"минздрав россии рулит форева"
и озираясь на резкие тени
пряча мелок в бездонном кармане
я ухожу в запредельную темень
улыбкой несчастной столбам улыбаясь

9.07.2000

у стены. забавной и грязной.
я стою. прижатый и нервный.
на затылке кладкой прохладной
ощущаю горькие вены.
мимо ходят прошлые звуки,
сучки-жучки, васьки да гаммы,
а мое копье авторучки
упирается в старые раны,
проливает чернила наружу
сквозь рубахи пятнистое сито.
в этот день, в эту летнюю стужу
мое солнышко было убито.

21.07.2000

господи, дай мне право
писать с маленькой буквы
о всем, о чем я захочу.
и не взирая на лица быть первым
в очередях к врачу.
выкладывать песни без рифм
просто так. любя-нелюбя.
дай мне обычное право,
а лево оставь для себя.

25.07.2000

подари мне минуту оставшейся жизни.
просто так. для души. чтобы помнил и я
три минуты. три года. без всякой причины.
жар печи или лед-полынья.
все равно скоро будет темно и напрасно.
все равно под землей, все равно в облаках
подари мне минуту, чтобы было не страшно.
подари мне минуту на свой риск и страх.

26.07.2000

время жить, время ждать.
время к солнышку шагать.

все это так. слезы на погонах.
зима в сентябре, змеи эшелонов.
если бы знать. только бы уметь
биться головой о небесную медь.
ночные фонари -- повешенные солнышки.
судьба быть чекистом, а может так и надо?
очередь в "центральный"
за бумажным хлебом
вот тебе, сука, родная хиросима.

плотными окурками нашпиговали грудь.
и хочется прокашляться и некогда уснуть...

05.08.2000

и после этого я должен жить,
любить и верить...
не могу. закройте двери.
я буду ждать, я буду делать
все что хочу.

вот так и щелкает затвор фрамуги
зевотой раздирает дверь
я апатично продолжаю верить
что ты мой ласковый и нежный зверь.

сентябрь тоже знает эту сказку,
но он в отличии от нас молчит.
и на моем лице посмертной маской
свет желтой лампы непорочно спит.

август 2000

забери меня, мама, с этого чата...
укутай в одеяло, напои пепси-колой.
здесь так одиноко, мама,
твой пейджер вибрирует, стало быть осень.

твоя лебединая песня спета, мама
это не так трагично, как покажется утром
все по приватам, мама,
а пейджер вибрирует, стало быть осень.

мне так непривычно жить в мейнстриме,
мама
теперь мне кефир не приносит радость.
на что мне, мама, смешная трава?
когда вибрирует пейджер,

когда пришла осень...

скоро я пойду под дождем домой, мама
а может быть меня увезут санитары...
все равно, перемена слагаемых, мама.
а пейджер устал, а осени хочется выйти... мама.

27.08.2000

улыбаются глаза твои,
пулеметным взглядом от бровей и ниже
и кусками льда накрыла тень
день в котором небо стало ближе.

27.09.2000

и осознав себя как личность,
упал лицом в салат опять...
я сковородки трехяичность
устал по жизни соблюдать.

7.10.2000

в морду дождик,
в спину ножик --
разболелась голова.
распрекрасная погода,
распрекрасные дела.

если хочешь,
будем ночью
крепкие чаи гонять.
я устал и, между прочим,
дождик моросить опять.

не додумать,
не доделать --
словно в глупеньком кино.
я отчаянный бездельник,
выпил чай. смотрю в окно.

09.10.2000

в городе застыла осень,
за окном плюс пять -- плюс восемь,
иней в темных волосах.
в небесах седая просинь
тень в прореженных кустах.
заплутал в сырых проулках,
в думах о своей весне.
птица-сердце бьется гулко,
мысль-птица о тебе.
у меня в кармане осень
спит и видит злые сны.
за окном плюс пять -- плюс восемь,
в сердце рядом где-то ты...

26.10.2000

выходил на улицу. облаками рванными
обтекала хмурая, сонная толпа.
в подземельных улицах,
в переходах к осени
плитками уложена к солнышку тропа.

жалобы маршрутные, деньги шаловливые,
в трех карманах россыпью желтый
смех монет.
а в четвертом молится за грехи и промахи
в смазке крика с порохом молодая смерть.

и в окне проносятся телепередачами
глупые истории -- все про нас с тобой.
а водитель морщится, ему выйти хочется.
ему выйти хочется и войти в запой.

художник рисует горчичники,
рисует твои глаза.
на плотном лице календарика
на грязных листах ноября.
на безобразных проулочках
на присмиревших домах...

вот и стали мы с тобою
выше неба за оконцем
руки-ноги поломали о житейские углы
словно мудрые китайцы
хитро щуримся на солнце
словно славный македонский
разрубаем все узлы

поздравляем с новым годом
своих собственных врагов
путешествуем по кухням
без идей и без штанов
в переносном смысле можем,
а в прямом -- не захотим.
вместо злости -- чай холодный,
вместо смеха -- никотин

25.12.2000

сидеть в подъезде на коротком поводке
притворяться, как-будто все это не случайно
пугаться соседей в кожаных куртаках
стремно быть молчаливой собакой

молчать в ожидании черных котов
они уже рядом, они уже близко
переступают мягкими лапами
стремно выть на луну сквозь окошко

решетка делит двор на участки
песочница -- поле боя для маленьких
путь от двери до двери ценой жизни
стермно знать о том, что будет завтра

окурками утыкан бетонный пол отчизны
сам себе враг, сам себе отчим
еще один пролет на пути к небу
стремно уходить, когда еще не умер

сидеть в подъезде, зевать дневным светом
притворяться, словно сам все придумал
пугаться соседей в полутемных норках
стремно быть молчаливой собакой.

только сейчас закончился день.

* * *

"да", "нет", "не знаю" --
еще одна попытка увенчать себя успехом
даваясь в маршрутке добрым смехом
на утро сквозь себя смотреть
не узнавать и не хотеть.

11.01.01

за-це-пил-ся за гвоздь
виноват
за-гре-мел в непонятный
стройбат
2-17-32 -- заболела
го-ло-ва...
да.

12.02.01

так. еще раз. так.
ничего не понимаю.
если можно, еще раз.
повторите еще раз.

в голове железный прут --
некрасивая хуйня.
повторите еще раз.
плохо слышно и дрожит
в тесном кулаке стакан.

да, недавно. было дело,
признаюсь. согласен, да.
но не помню, не со зла.
мне такая масть легла.

13.02.01

я знал таких людей.
они сидели на кухнях и делали умные лица.
думали, о том, что они заграницей...
курили и сочиняли плохие стихи,
слава богу, что они не такие как ты.

я знал таких подруг.
каждая из них думала, что стоит двух.
и у каждой в кармане мальчик для битья
у каждой в запасе сватья и братья.
слава богу, их нет у тебя...

я знал таких друзей.
у них в наличии сотни блядей.
веселые ноты и тысячи звуков
но ночью опять остаешься один
слава богу, для тебя я последний кретин.
и нет между нами смешных отношений
окурков, соплей, телеграмм и цветов.
лишь несколько странных,
несвязанных снов...

03.03.01

ДВА ДЕСАНТНИКА:
ТОЛСТОЙ И ДОСТОЕВСКИЙ

Два десантника: Толстой и Достоевский
попали в горячую точку планеты.
Первый ходил босиком по минным полям,
за что и был отлучен от церкви.
А второй, страдая от вселенской любви,
убивал старушек в буферной зоне,
был пойман однажды военной полицией
и приговорен трибуналом к вечной коме.

Говорят они оба вели свои дневники
и в каждом скрывался великий талант.
Кто знает, что могло бы из них получиться,
родись они пару столетий назад?

07.03.01

можно напиться и засмеяться.
можно к земле рванным пузом прижаться.
можно почти ничего не хотеть,
можно сожрать и улететь.

можно не плакать, можно заснуть
можно попрыгать и утонуть
в облаке белом, в стакане вина
можно достать до стеклянного дна.

можно стреляться, можно любить.
можно себя кулаками избить.
можно валяться в луже слюны.
можно свалить из любимой страны.

можно дорожки из мела вдыхать,
можно судьбу про себя матюкать.
можно хватать быка за рога.
я выхожу. ты останься. пока...

14.03.01

да ладно, все это хуйня
смешная и не очень,
а посредине стою я
весь день и даже ночью.
в ботинках и в сыром пальто
с окурками в карманах,
снимаюсь я в немом кино,
не думая о ранах.
вот пуля с ярким ободком,
вот дырка на предплечье,
а завтра увезут в дурдом
и до смерти залечат.

стою под грязным потолком
в своей двухместной клетке.
играют дети за окном,
веревка дергнулась рывком
и кубарем летит в стекло
хромая табуретка...

20.03.01

о чем ты думаешь, мой друг,
когда сидишь спиной ко мне?
когда шальные буквы видишь
в простуженном недетском сне...

когда читаешь чьи-то письма,
сквозь хитрое сплетенье рук.
когда свои потери ищешь,
о чем ты думаешь, мой друг?

20.03.01

я ищу свою смерть в придорожных кустах
заглянул под кровать, там ее тоже нет
а в стволе пистолета лишь пыль и песок
в ненасытных глазах я ищу свою смерть.

я кидался на танки под снежной Москвой
сочинял свой последний и лучший сонет.
задыхался в кострах, шевелился листвой
я ищу свою смерть, а она меня -- нет...

21.03.01

ненавижу странные звуки
в своей чугунной голове
я не хочу быть паровозиком
катающим пьяных детей.
круг за кругом
я как слепой ослик
наматываю километры
на блестящие рельсы вен.
дети смеются от страха
их ужас толкает меня.
вперед, круг за кругом.
я паравозик
в старом, засранном парке.
я паравозик
забывший запах дорог.
завтра, в восемь утра,
я вырвусь из круга
прочь.
пусть дети блюют от смеха
и пальцами тычат в меня:
"смотрите, смотрите,
упал, не подняться..."
я им прохриплю,
что видел, как солнце
по рельсам небесным
тоже толкает тележку свою.

27.03.01

молодой, симпатичный мужчина
ищет любую причину
для совместных учений
с применением вооружений
малой и средней дальности,
несомненно высокой тяжести.
для войнушек с судьбой под кроватью
для борьбы с тараканьей ратью.
все удобства, твердый характер,
есть даже ручка "паркер".
предельно удобен и прост.
немалый духовный рост
обеспечен любой причине,
что придет к молодому мужчине.
а впрочем, что это я?
подойдет и хромая судьба,
совместное проживание
и трехразовое питание
га-ран-ти-ро-ва-ны.

09.04.01

я хочу быть изумительно нетрезвым,
гениально быть небритым я хочу.
по трамвайным венам из железа
добираться к доброму врачу.

скорчившись на старом табурете,
очередь и скуку соблюдать,
и с блокнотом, словно Кастанеда,
трещины на лицах изучать.

щуриться на белые халаты,
в клочья рвать больничные листы,
и в смертельном кубике палаты
посадить стерильные цветы.

замерев хрустальной икебаной
на холодном кафельном полу,
наблюдать как окна рванной раной
прорезают злую пустоту...

28.04.01

благую весть мне принес человечек
с широкой улыбкой и нервным взглядом,
и пальцы его блуждали в кармане
пока он стоял со мною рядом.
на лестничной площадке,
пропахшей тоскливым и серым утром,
почти никого не осталось в живых
только он и я и мусоропровод
трактующий жизнь как удар под дых.
семнадцать ноль две -- стремительный повод
жужать надоедливой мухой в ушах.
я -- телефонный испуганный провод
провисший в немытых, чужих небесах.
погоны и звезды. смешной человечек
меня не заметил и мимо прошел
я стадом испуганных белых овечек,
забившись в углу, хриплю в унисон
забытую в детстве хромую считалку,
и старые, в струпьях, больные стихи.
я прячу в ладонях ту самую марку...
семнадцать ноль три -- продолженье игры.

30.04.01

окна, душами наружу,
ловят ртами воздух.
душно...

04.05.01

так хочется цепляться за жизнь
восхищенно-распахнутыми глазками.
вдыхать раскаленный воздух легкими,
в которых кроме никотина ничего
не осталось.
открывать разодранный небесными
крючками рот,
валяться дохлой рыбой на
асфальте городов,
смотря вслед проезжающим машинам
и думать, думать, думать
о том что нарушаешь порядок,
лежа на проезжей части
в неположенной близости
от перекрестка. неудобно упираясь
ребром в бордюр,
харкать кровью и смеяться
от собственных глупых попыток понять,
что такое жизненый опыт...

13.05.01

семь утра. кап-кап.
кто здесь? руки немеют.
от каждого шороха хочется вжаться
в стенку, а я не привык улыбаться,
когда меня бьют утренним солнцем
по выцветшим и бесполезным глазам.

семь тридцать две -- ни за что не поверю...
я, словно в детстве, в привычной манере,
щурюсь на яркие щели окна.
и перекошены в прошлое двери
и умирает во мне тишина.

пластиком время застыло на лицах,
словно в похмельном и судоржном сне.
стрелки застыли и чудится, будто
вечность и смерть родились в это утро.
стрелки устали -- семь тридцать две.

19.05.01

поездки в маршрутках -- странный наркотик.
бЭдовый трип -- ноги-руки из марли.
я в воздухе плаваю, я морской котик,
я кот-меланхолик -- руки из стали.
бедные женщины в белых одеждах,
маски на лицах, лица в печали.
на остановках, в парадных и дома
бедные женщины плакать устали.
их слезы из жести, растерянным жестом
они поправляют прически свои.
сижу у окна -- удобное место
для тех кому скоро придется уйти.
удобное место для наблюдений
за бесконечностью порванных стен.
поездки в маршрутках -- странный наркотик
для тех, кто устал от больших перемен.

3.06.01

сам товарищ Горбачев
мне вручил такой значок,
на котором есть девиз --
бога нет, есть лишь гринпис.

хочешь, будем бросаться камнями
в проезжающих усталых красноармецев?

тикАть огородами от
усатой советской власти,
перейти-переплыть Перекоп стылой зимой,
когда рукам холодно, когда песок в пасти,
дерет небо-нёбо в клочья наждачкой.

упасть на пороге белого штаба,
рядом с блестящими сапогами бога,
рвать на груди шинель, извлекая из сердца
очень секретный пакет с сургучной печатью.

недоуменно смотреть богу в монокль,
блестящий, словно
солнышко в потных ручонках
и слышать слова означающие нечто:
"красная сволочь", "в расход завтра утром"

и возмущенно махать рукавами,
креститься на лампу, кидаться на волю.
быть битыми веским и строгим прикладом,
валяться в подвале, на мертвой картошке.

утром бежать, оглушив часового,
по грязному полю, проглатывать воздух.
выстрелы нервные слышать спиною,
врать, что до леса не так уж и много.

-- Василий, не падай, Василий, ты слышишь?
-- А знаешь, Серёга, солнце тоже предатель,
заходит на запад, а утром смеется
над нами, Серёга, над нами... над нами...

хочешь, не будем больше играть
в солдатиков на бесконечном полу?

04.08.01

Фрэнсис Бин, крошка,
твой папа на ладошке
сурового, старого бога
который смотрит строго.

27.10.01

вся наша жизнь -- пьяное пророчество,
вольная борьба с калекой-одиночеством
танцы обесточеных, свадьбы замороченых,
окна поездов на запад, озабоченных.

28.10.01

* * *

а жить стало лучше.
можно улыбаться стоптанными губами
первым утренним прохожим.
или кидаться в костер
из листьев покрытыми
осенними язвами.
можно прогулять собаку,
она все поймет и простит.
можно изумленно вцепиться в забор
отделяющий тебя от всех остальных.
и все это надо сделать утром.
осенним кристальным утром.
сегодня...

01.11.01

в жилах моих течет электричество,
пробирает от корней волос
до самых кончиков.
если бы все знать, если бы все вычислить,
если бы спасти всех упавших летчиков.
стать героем-облаком,
подвешенным над городом,
струнным квартетом,
заблудившимся в подземке.
заморить себя прокисшим небом-голодом,
поставить все свои печали к серой стенке...

21.11.01

* * *

однажды ночью сгорят все крыши,
в этом городе сгорят все крыши.
и жители верних этажей увидят,
что над ними взрываются звезды.
трещат по швам, как старые брюки,
сочную мякоть раскидывают по небу,
бьются о земь, словно елочные игрушки.
и тогда жители зарыдают,
попробуют спрятаться под одеялами,
под слоем пепла, под ворохом газет.
а звезды будут падать им в карманы
и хозяйственные сумки...
и утром жители верхних этажей
понесут их продавать на рынки.
горячие, свежие и колючие звезды.
на выручку купят шифер и доски
и настелят новые крыши.
спите спокойно,
до следующего звездопада...

01.12.01

а мы автомашинами катаемся по небу,
шуршим своими шинами на перекрестах лета.
и солнышко усталое слоняется над городом.
мигаем ему фарами, стреляем ему в голову.

20.12.01